Книга Босяки и комиссары  - Александр Баринов

О своих подозрениях Сергей мне прямо ничего не говорил, а на мои объяснения только скептически покачивал головой и усмехался. Но ход его мыслей был понятен. Он решил, что украинские таможенники, возможно, искали не очень тщательно, а ему повезет больше. И если бы ему удалось обнаружить у меня что-нибудь запретное, у нас с ним пошел бы совсем другой разговор, чем раньше. Так он получал от меня каждый раз за провоз вроде как безобидных вещей по 150 долларов — практически ни за что, чтобы у меня просто мелких проблем не было и лишнее время не приходилось тратить. Ну а если бы он смог меня разоблачить, то, конечно, бухгалтерия пошла бы совсем другая, и я бы от него под угрозой тюрьмы никуда уже не делся.

За обследование моего грузовика Сергей принялся с энтузиазмом и, по-моему, явно замечтался, высчитывая, сколько именно денег с меня можно будет запросить за ту или иную находку — оружие там или наркотики. Что у Сергея появлялись на этот счет то одни, то другие предположения и расчеты, было понятно по тому, какие он отдавал указания подчиненным и с каким интересом обследовал разные части автомобиля и мои железяки. Спецаппаратуры, как у украинских таможенников, однако, у Сергея не было, и работать ему с подчиненными пришлось вручную — в труднодоступные места светили фонариками и тыкали щупами, все простукивали, потом в азарте начали понемногу разбирать машину. Сняли и проверили колеса, обшивку дверей и кабины, даже бензобак отвинтили. Так прошел почти весь день, пока наконец Сергей не убедился, что тоже старался зря. Сообщая мне, что досмотр завершен и с моей машиной и грузом все в порядке, он, уставший и перепачканный, не скрывал разочарования. Мне же при этом разговоре стоило немалого труда не рассмеяться, а оставаться учтивым и любезным, но я даже смог без ехидства посочувствовать Сергею: какая, мол, у него нелегкая служба. На прощание я дал ему обычные 150 долларов, на этот раз заработанные действительно нелегким трудом, и отправился дальше. Сообщили ли о моих приключениях в Судже таможенникам в Печоре, я не знаю, но там границу я пересек безо всяких проблем и через три дня был у себя в Таллине.

Украинские рабочие быстро смонтировали доставленное мной новое оборудование, и уже через две недели мы получили первую партию самого амфетамина. После усовершенствования наша технологическая система стала почти заводской. Благодаря коллегам Людмилы все было отлажено и просчитано, и мы могли на ней по-прежнему нарабатывать фенилацетон для нашего постоянного заказчика, а если Райво находил своего покупателя уже на наркотик, сразу перерабатывали его в амфетамин.

Однако попутно возникла новая проблема. У украинских рабочих давно закончились эстонские визы, чему я поначалу особого значения не придал. Сами они тоже об этом речи не заводили, поскольку получали хорошие деньги и были готовы жить в Таллине и на нелегальном положении. Но хоть рабочие вели себя тихо и почти никуда не ходили, со временем их стали узнавать соседи по дому, продавцы в магазине, которые иногда из любезности пытались завести с ними беседу. Естественно, с расспросами — кто они такие, откуда и что делают в Эстонии — к ним после этого могла пристать и полиция. А если бы выяснилось, что они давно живут в стране нелегально, поднялся бы большой скандал. Украинцев запросто могли отправить в тюрьму, а тогда возникла бы опасность, что они проговорятся, на кого работают и чем занимаются. Поэтому я взял их паспорта и сам пошел в иммиграционное управление с заявлением о продлении им виз, объяснив, что это очень хорошие специалисты, которые очень нужны моей фирме. Но инспектор, увидев, что мои украинцы живут в Эстонии нелегально уже несколько месяцев, сказала, что дела у меня очень плохи — в такой ситуации нарушителей обычно отправляют в тюрьму. Пытаться решить вопрос взяткой я не решился. В Эстонии, конечно, коррупции тоже хватает, но далеко не все так просто, как в Украине и России. К тому же я опасался, что если мне не удастся договориться, это вызовет лишние подозрения насчет моего бизнеса. Потому я пустил в ход все свое обаяние, и после долгих переговоров смог добиться лишь того, чтобы никого в тюрьму не сажали: я заплачу небольшой штраф, но украинцы в ближайшее время все равно должны будут покинуть Эстонию. Мы с Райво были очень благодарны рабочим, но поделать ничего не могли — на прощание лишь устроили им вечеринку и заплатили хорошую премию.

Теперь всю работу в ангаре предстояло делать нам с Райво вдвоем. Поскольку деваться было уже некуда, ему наконец пришлось немного подучиться у меня обращению с нашей установкой. Поначалу я и сам побаивался запускать производственный цикл без присмотра специалистов, хотя давно наизусть выучил последовательность всех операций и много раз сам все делал вместе с рабочими. Но к нашему общему удивлению у нас все получилось очень хорошо, и скоро жизнь опять потекла размеренно и спокойно.

Благодаря тому, что собранная украинцами установка была очень мощной, практически заводской, много трудиться нам с Райво не приходилось. Обычно мы за неделю нарабатывали фенилацетона про запас — на месяц вперед, а то и больше — 300–500 кг, да еще немного амфетамина. После этого оставалось лишь изредка отвозить товар покупателям, и у нас образовывалось несколько недель отпуска.

Проводили это время мы с Райво большей частью отдельно, иногда лишь заходили друг к другу в гости или встречались поболтать и решить текущие дела в ресторане. Большими друзьями мы не были, скорее просто приятелями и партнерами по бизнесу. Райво большей частью занимался какими-то своими делами и особо ничего не рассказывал. Кому он отвозил наш товар, я не знал, да мне тогда было и не очень интересно — главное, чтоб деньги исправно платили. Сам я обычно уезжал в Черкассы, где отдыхал с Людмилой и ее приятелями, иногда изучал некоторые технологические детали, которыми можно было усовершенствовать наше производство, а на обратном пути забирал нужные химикаты. Мои партнеры с химкомбината также были очень довольны — деньги я доставлял исправно, жизнь у всех налаживалась. Так прошел почти год.

Но человек — неугомонное существо, никогда не довольствуется тем, что имеет: заработав миллион долларов, который, как казалось когда-то, сделает его счастливым, скоро понимает, что это не так уж и много, и начинает мечтать уже о десятках миллионов. Так случилось и с нами.

Сколько я знал Райво, он всегда жаловался, что ему не хватает денег. На что он их тратил, Райво не рассказывал, но я не удивлялся. Это было его личное дело — он мог играть в казино, развлекать женщин. В конце концов, я сам с ним тоже имел дело только из-за денег, хотя и относился к ним спокойнее. Когда же мы смогли запустить наш проект с производством фенилацетона, а потом и амфетамина, мы с Райво стали зарабатывать очень хорошие деньги, и уже через несколько месяцев я ощутил себя весьма состоятельным человеком. Но Райво все не унимался — денег ему по-прежнему не хватало, причем жаловаться по этому поводу он стал даже чаще, чем обычно, и вообще выглядел каким-то нервным.

После того как украинские рабочие вынуждены были уехать на родину, всю работу в нашем ангаре пришлось делать нам с Райво, и совместный нелегкий труд и общая ответственность нас, конечно, сблизили. Понемногу Райво начал рассказывать мне о своих проблемах. Как оказалось, он давно занимался организацией переправки в Скандинавию наркотиков — того же амфетамина и экстази, которые изготавливали другие его компаньоны. Платили за это хорошо, но в таком бизнесе есть один момент, на котором можно очень сильно обжечься, что с Райво и случилось.